Где разгорится новая революция
Цветные революции последних лет можно оценивать по-разному — и как скачок вперед в развитии переживших их государств, и как потерю этими государствами стабильности и откат назад. Но в цветных революциях интересно не то, что происходит внутри страны (все революции немного похожи друг на друга), а тот резонанс, который они вызвали в мире.
Пожалуй, ни одно геополитическое явление в последнее время не вызывало столько эмоций, среди которых доминирует страх автаркических лидеров и диктаторов — будто они чувствуют, что ящик Пандоры открылся по их душу.
С одной стороны, это странно — в мире постоянно происходит смена власти, беспорядки и восстания, и ничего нового последние годы не принесли. С другой — диктаторов можно понять.
На первый взгляд единственное, что связывает Египет, Тунис, Сирию и — вдруг — Украину, это авторитарный режим, подавлявший оппозицию и интегрировавший политическую власть и личное обогащение элиты в неразрывный процесс.
Поддаваясь естественному психологическому желанию найти виновных вовне, сторонники авторитарных режимов винят в череде революций внешние силы, обычно США, в риторике политических лидеров которых действительно часто встречаются призывы к «экспорту демократии». Однако (в отличие, скажем, от Ирака и Ливии) Штаты явно не вмешивались в ситуацию в странах цветных революций, а если бы встречи с оппозицией, гранты правозащитникам и «печенье» на площадях действительно могли менять правящие режимы, то волна цветных революций не ограничилась бы четырьмя жертвами, захлестнув минимум полмира — США активно сотрудничают с организациями либерального толка всегда и везде, да и «печенья» у них хватает.
Авторитарных стран много. Рядом с Магрибом расположены авторитарные Саудовская Аравия и Иордания; рядом с Украиной — Белоруссия и Россия; половина Латинской Америки, треть Индокитая и вся Средняя Азия — автократии. Тем не менее революциями в большинсвте этих стран и не пахнет, разве что пройдет кое-где демонстрация и власть арестует десяток человек. Должны быть какие-то еще общие для «членов клуба цветных революций» свойства, которых нет у «спокойных» диктатур.
Свойства эти, как и следует ожидать, находятся в экономической области, и основным фактором оказывается доля ресурсной ренты в ВВП. И Египет, и Сирия, и Тунис, и Украина стабильно до революции имели примерно 10%-ную долю ренты в ВВП. Судя по анализу мировой статистики, примерно такую долю ренты имеет 21 страна. В клуб попадают Австралия и Норвегия.
С ними все просто: их демократические институты построены задолго до появления ренты, и их нелегко разрушить.
Зимбабве, ЦАР, Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуар, Судан, Того, Мадагаскар, Малави, Танзания, Киргизия. Это беднейшие страны, тем не менее в их новейшей истории есть много похожего на цветные революции. В Судане, Того, ЦАР, Сьерра-Леоне, Мадагаскаре, Кот-д’Ивуаре, Киргизии и в мягкой форме в Малави в последние 15 лет происходили множественные или разовые революции и мятежи, очень сходные с цветными. В Зимбабве власть не менялась, однако ситуация в стране все время находилась на грани общего хаоса. Танзания — более спокойное исключение, в ней только сепаратистские выступления на островах можно как-то связать с «влиянием 10%». Но не бывает правил без исключений
Относительно обеспеченные Колумбия, Перу и Малайзия (ВВП от $6500 до $11 000 на человека). Сегодня во всех трех странах спокойно, однако Колумбия пару десятков лет жила в процессе перманентной революции, Перу пережила свержение режима Альберто Фухимори, Малайзия во времена, когда ее подушевой ВВП был ниже $7000 на человека, имела более высокую ренту, а сегодня она выбивается из клуба как более богатая.
Кроме Египта, Сирии, Туниса и Украины в клубе остались только Мьянма и Вьетнам. Обе страны пережили гражданскую войну, военно-социалистические диктатуры, массовые беспорядки.
Вьетнам сегодня более или менее стабилен, чего нельзя сказать о Мьянме, где вокруг готовящихся выборов вполне может сложиться ситуация, близкая к цветной революции.
Статистика впечатляет: кажется, что за исключением двух демократий все страны «клуба 10%» отмечены роком. Разумно предположить, что большая доля ренты в ВВП (15% и выше) в достаточной степени обеспечивает тоталитарную власть ресурсами для стабильности. Страны с таким уровнем ренты развиваются при прочих равных медленнее стран с низкой рентой, но зато в них власть легко консолидирует экономические рычаги, лишая потенциальную оппозицию капиталов, и «социализирует» экономику, делая основную часть населения зависимой от бюджета.
Низкая рента (менее 5–7%) вынуждает страны развивать диверсифицированную экономику, что способствует развитию демократии и более быстрому росту или — в редких случаях типа сингапурского — подъему ВВП и стабилизации режима благодаря поддержке населения и бизнеса.
Страны «роковой доли ренты» слишком обеспечены сырьем, чтобы диверсифицироваться, сырьевая маржа выше производственной, и элита борется за нее, забывая про альтернативы. Однако сырья не хватает для создания «подушки безопасности» в виде резервов, госрасходов на социальную сферу и государственные бизнесы, инфраструктуру и пр. Власть в таких странах, естественно, не стабильна, элита, не удовлетворяющая своих аппетитов на скудных сырьевых потоках и не способная к диверсификации, перманентно конкурирует за «престол», дающий преимущества при распределении ренты.
Интересно заметить, что СССР в конце 1980-х годов имел примерно 13–14%-ную долю ренты в ВВП — чуть выше уровня цветных революций. А Сирия, которая еще 10 лет назад была вполне стабильным государством, имела тогда около 20% ренты в ВВП, и доля эта сокращалась.
Похоже, что всему виной не влияние Штатов, как считают диктаторы, и не коррупция, как считают многие борцы с режимами, а ловушка среднего уровня ренты в сочетании с подушевым ВВП ниже $6000–7000 на человека в год.
В этом смысле российской власти стоит задуматься: по итогам 2015 года российский подушевой ВВП сократится примерно до $8000–9000, и в 2016 году падение продолжится. При этом падение цены на нефть уже в текущем году сделает долю ренты в ВВП примерно равной 14%. Мы подходим к опасному пределу, который успешно (с точки зрения избежания цветной революции) пока преодолевают только крайне жесткие репрессивные режимы — да и то далеко не всегда.
