Привычные подходы в нефтегазовом секторе больше не работают. В отрасли наступает время для развития местного частного бизнеса
Норвежский вариант
Согласно мнению многих экономистов, период глобального финансового кризиса и последовавшая за ним рецессия стали временем перехода мировой экономики в новое состояние, красноречиво нареченное «новым нормальным» (new normal). Более низкие по сравнению с докризисным периодом темпы роста мировой экономики стали одной из причин существенных изменений на рынке энергоносителей, которые привели к снижению цен на нефть. Такая рыночная конъюнктура стала вызовом для экономик с существенной долей экспорта энергоносителей, в число которых входит и Россия, явно продемонстрировав результаты политики, проводимой в тучные 2000-е и ранее.
Интересным примером является Норвегия, гдe доля нефтегазового сектора в ВВП составляет порядка 20%, что близко к российским показателям. Обе страны использовали нефтегазовые доходы для пополнения резервных фондов. Однако в Норвегии, по данным Всемирного банка, объем экспорта продуктов и услуг наукоемкого характера в 2013 году приближался к 1% ВВП, тогда как в России он составлял около 0,4%. Разрыв еще более заметен, если рассматривать высокотехнологичный экспорт как долю от экспорта обрабатывающей промышленности — 20% против 10% в России. Что позволило Норвегии добиться таких результатов и какие меры требуются сегодня России, чтобы перестроиться на функционирование в новых условиях и заложить основу для долгосрочного роста?
Одной из основных причин успеха Норвегии на пути инновационного развития можно назвать государственную политику, направленную на использование нефтегазовых доходов для развития человеческого капитала, а также на поощрение местных предприятий и науки. Так, государство напрямую финансировало за счет этих доходов университеты, а использование добывающими компаниями продукции и услуг норвежских компаний до середины 1990-х было регламентировано специальным законодательством.
В результате нефтегазовый сектор внес свой вклад в развитие локальных производств, а эффект от инвестиций в инновации распространился на другие отрасли норвежской экономики. В России аналогичных мер предпринято не было, а участие крупнейших государственных энергетических компаний в развитии прочих отраслей экономики в основном сводилось к инвестициям в крупные проекты, что не отражалось в достаточной степени на росте человеческого капитала и, следовательно, инновационном развитии.
Американский путь
Особую роль в современном развитии нефтегазового сектора также играет многообразие подходов к организации добычи и последующих бизнес-процессов — переработки, доставки. Развитие технологий добычи и переработки ведет к тому, что организация нефтедобычи становится специфичecкой для каждого региона, а конкуренция не оставляет возможности начинать каждый раз «с чистого листа». Поэтому необходимо использовать региональные особенности, которые включают в себя не только сугубо технические характеристики залежей и их географическое местоположение, но и накопленные в регионах знания и человеческий капитал. Этот подход противопоставлен стремлению к унификации процессов, которая ведет к отсутствию гибкости и невозможности быстрой подстройки к меняющимся рыночным условиям. Поясним эту мысль, сравнив современное состояние нефтегазовой отрасли России и США.
Последние месторождения — «супергиганты» (Самотлор, Медвежье, Уренгойское и пр.) были открыты в России в 60-е годы. Сейчас, по данным ЦДУ-ТЭК, средний размер нефтяных открытий в России составляет около 1,5–3 млн т. Для сравнения: с Самотлорского месторождения за прошедшие с момента начала добычи 50 лет было извлечено 2,7 млрд т нефти, а пик добычи в 80-е годы составлял более 150 млн т в год.
Изменение структуры используемой ресурсной базы вместе с тем не привело к изменениям в структуре нефтегазового сектора. Российский сектор в его современном виде сформировался в 1990-е, когда планировалось, что «каркас» из крупных вертикально интегрированных нефтедобывающих компаний со временем обеспечит условия для развития малых инновационных компаний. Однако в результате отрасль так и осталась существенно монополизированной. По состоянию на начало 2015 года ПАО «Газпром» обеспечивало 67,3% добычи природного газа, в то время как десять вертикально интегрированных компаний — 86,9% добычи нефти, оставляя на долю небольших независимых компаний около 10%.
Типичным примером другого пути развития нефтедобывающей отрасли являются США. В Северной Америке в настоящее время насчитывается порядка 10 тыс. недропользователей, число лицензионных участков на федеральных землях приближается к 50 тыс., а число сервисных и вспомогательных компаний исчисляется несколькими десятками тысяч. По данным департамента статистики Министерства труда США, непосредственно в сфере добычи занято около 180 тыс. работников. В результате порядка 80% добычи нефти в США приходится на крупнейшие сто компаний, а не на десять структур, как в России. Разумеется, государству обычно проще взаимодействовать с крупными нефтяными компаниями, однако становится все более очевидно, что в современном мире нефтяник — это предприниматель, а не просто человек с гаечным ключом. Financial Times отмечает, что «сланцевая революция» началась не с компаний-гигантов, а именно с небольших независимых производителей в Северной Америке.
Такому подходу должно соответствовать и образование, способствующее формированию знаний и поощрению предпринимательства в дополнение к приобретению технических навыков. По этому пути, к примеру, сейчас идет РЭШ с междисциплинарной программой интенсивного профессионального образования Master of Economics in Energy and Natural Resources.
Опыт Татарстана
Мысль о переходе от высокомонополизированной отрасли к конкуренции в период низких нефтяных цен может показаться нелогичной, поскольку в теории вертикально интегрированные компании, занимающие почти весь рынок, должны получать существенную выгоду от масштаба и лучше контролировать риски. Нельзя в то же время забывать, что эти компании могут отличаться недостаточно прозрачным внутренним ценообразованием, а также могут создавать монопсонию (ситуация, когда имеется только один покупатель и множество продавцов) на рынках промышленных товаров, не предъявляя спрос на отечественные инновационные технологии. Инфраструктура государственных компаний, например трубопроводы «Газпрома», зачастую оказывается недоступной для использования частными предприятиями.
Но есть ли примеры успешного развития небольших частных компаний в нефтегазовой и смежных отраслях в России? Безусловно. Например, Иркутская нефтяная компания, занимающаяся добычей из перекрытых сложными породами месторождений в Восточной Сибири. Даже несмотря на фактическое отсутствие доступа к газопроводам на приемлемых условиях, компании удается использовать газ на выгодных условиях, извлекая жидкие углеводороды. Пример из сопутствующих отраслей — это ивановская компания «Профессионал», успешно производящая специфические ковши, необходимые для горнодобывающей промышленности. Эти компании нашли свое место на рынке именно за счет того, что смогли воспользоваться локальными знаниями и человеческим капиталом.
Успешным примером взаимодействия крупных нефтяных компаний и сопутствующих местных предприятий является Республика Татарстан. И сама «Татнефть», и кластер небольших компаний, сформировавшийся вокруг нефтедобычи, очень далеки по структуре собственности и по функционированию от той схемы, которая характерна для США. Тем не менее в Татарстане, в нефтедобывающем районе с ресурсной базой, находящейся на высокой стадии освоенности, добыча нефти не только не снижается, а медленно и устойчиво растет.
Какие шаги государства могут сейчас способствовать росту частного бизнеса в нефтегазовом секторе? Небольшим компаниям необходима инфраструктура. Если крупные компании способны обеспечить себя каналами доставки, одновременно выигрывая от экономии на масштабе и вертикальной интегрированности, то для небольших фирм издержки на создание инфраструктуры могут оказаться неподъемными. Именно поэтому очень важно дать частному бизнесу возможность пользоваться инфраструктурой, созданной крупными государственными корпорациями
Местный частный бизнес в условиях низких цен на нефть позволит российскому нефтегазовому сектору стать более гибким, перейдя от унификации к получению выгоды от разнообразия среды и многообразия подходов к организации добычи, производства и доставки. Именно небольшой частный бизнес позволит использовать все возможности регионального человеческого капитала, а также способствовать созданию по-настоящему конкурентного спроса на продукцию отечественных предприятий, что приведет к естественному развитию инновационного производства, которое не потребует дополнительной поддержки со стороны государства.
Все эти меры должны привести Россию к новому пути развития нефтегазового сектора и экономики в целом — тому, по которому страна должна была, но не смогла пойти в 90-е годы. Пути формирования нефтяника-предпринимателя, а не просто работника «с гаечным ключом». Пути, на котором региональное разнообразие и накопленный человеческий капитал смогут сделать экономику России более конкурентоспособной и устойчивой к колебаниям нефтяных цен.
Шломо Вебер, и.о. ректора РЭШ, научный руководитель ЛИСОМО
Валерий Крюков, Институт экономики и организации промышленного производства РАН
РБК
